Интервью с деканом факультета Международных отношений МГИМО (У) МИД РФ Андреем Андреевичем Сушенцовым

— Вы – очень интересный человек. Вы – очень знающий человек. С двумя, насколько я понимаю, высшими образованиями. Скажите нам, пожалуйста, Петр Первый – он кто для Вас?

— Петр – человек, который в чем-то является метафорой российской внешней политики. Человек, действующий активно, энергично, формирующий международную среду для того, чтобы она лучше соответствовала российским интересам. Революционер во внутриполитической плоскости. И очень творческий человек в области внешней политики, одновременно разрабатывавший стратегию в отношении главной задачи – получению доступа к Балтийскому морю, экспериментировавший на востоке, решивший важную тактическую задачу в борьбе с Турцией и осознававший тот факт, что наша страна не является исключительно европейской. Ведь именно при Петре наша география в 11 часовых поясах сложилась впервые, может, без Северного Кавказа и хабаровского края, но именно с тех пор Россия существует примерно в нынешних границах. Каждое государство является своего рода экспериментом. И вот эксперимент «Россия как великая держава», как сверхдержава – он, конечно, начался при Петре. 

— Главное – занимался Европой. 

— Несмотря на некоторую импульсивность характера, я думаю, что он осознавал, в чем ядро стратегии нашей страны, что будет основным вектором нашего экспорта, откуда нам ждать основных внешнеполитических проблем. И в тот момент он понял, видимо, что на Востоке мы, скорее, соседствуем с вакуумом – не будет нового Монголо-татарского нашествия. Имея, кстати, личный опыт уже работы, жизни, соперничества с главными европейскими монархами, он осознал, что центр гравитации пока находится там. А значит, мы должны играть в этой лиге первых и там бороться за первые места. 

— Андрей Андреевич, в ходе подготовки к программам, посвященным Петру великому, были моменты, когда просто дрожь пробивала. Казалось, а это правда 300 лет назад было? Или описывается какая-то современная ситуация? У вас не возникает иногда такого ощущения?

— История ведь потому и является базовым предметом нашего факультета, поскольку она в практике международных отношений и в современной политике объясняет гораздо больше, чем, допустим, право или экономика. Государственный деятели, когда они принимают решения, особенно судьбоносные, критические решения, они их измеряют масштабами длинных исторических циклов. И, наверное, про себя размышляют: «как бы это оценили наши предки? И как на это будут смотреть потомки?». И для Петра, я полагаю, это точно было судьбоносное время, время принятия судьбоносных решений. Но в силу того, что наша страна настолько необычна, уникальна, нет другой такой и нам не на кого равняться, мы – сами пример для самих себя. 

— За что не любил Запад Петра?

— Сильных не любят. 

— А внешняя политика и дипломатия, которую он создавал – они же требуют переговоров, понимания, помощи друг другу…

— Но не любви. Можно договариваться с сильным соперником, которого ты не любишь и не понимаешь, при этом уважаешь, потому что осознаешь, чем это обернется, если ты не договоришься с ним. Большинство европейских стран потеряли эту культуру после Второй Мировой войны, когда они отошли на второй или третий план в мировой политике. 

— Дипломатия не гибнет европейская?

— Европейская, пожалуй. Но дипломатия как профессия переживает новый рассвет. 

— Зачем тогда студентам поступать на факультет Международных отношений?

— В России нам необходимо большее число дипломатов, хороших дипломатов. Европейцы утеряли этот навык стратегического мышления. Они стали смотреть на дипломатическую профессию как на еще один вид бюрократии. Задача дипломата в том, чтобы выходить из неудобных ситуаций и достигать договоренностей с оппонентом, с противником. А для этого нужен реализм, нужно отбросить идеологические шоры. Для этого нужно осознавать, что противник, как бы ты к нему ни относился, — это константа, он никуда не денется. Поэтому наиболее разумные из западников держат двери приоткрытыми, не разрывая дипломатических отношений. 

— В будущем году факультет МО празднует свой юбилей раньше, чем весь Университет. 

— Это так. 31 августа 1943 года в составе Московского университета Советом Народных комиссаров был создан факультет Международных отношений. На первый курс в 1943 году было принято 200 студентов. Это было стратегическое решение в ходе войны: мобилизовать в одном месте лучших профессоров в области истории, права, экономики, лингвострановедения, иностранных языков для того, чтобы подготовить новое поколение дипломатов для нового послевоенного мира. 
В честь грядущего юбилея мы, разумеется, планируем большое торжество. Кроме того, у нас большая научная и практическая программа. Мы планируем серию публикаций, студенческие инициативы и, конечно же, большую встречу наших выпускников. Я считаю, что факультет Мо является в чем-то народным достоянием нашей страны. Где еще готовят такое количество редких, разнообразных специалистов по столь многим странам мира?