Интервью с доктором филологических наук, профессором кафедры Мировой литературы и культуры МГИМО Иваном Андреевичем Есауловым

- Есенин сказал: «Постичь Пушкина – это уже надо иметь талант». Присоединяясь к словам всеми любимого Достоевского, «мысль цельная»…

- Вы очень удачно в ходе передачи поправили Белинского, назвав роман «Энциклопедией русской культуры».  

- Я даже сказал – «мировой культуры» …

- А Белинский называл роман «Евгений Онегин» «Энциклопедией русской жизни». И Ваша поправка, на мой взгляд, правильная.  

- Но это действительно так, что нужно иметь особый талант для понимания Пушкина? Если такой талант для понимания необходим, зачем его тогда преподавать в школе?

- Хотя бы для того, чтобы тянуться до кого-то, становиться лучше. Если его не преподавать в школе, а заменить современной низкосортной литературной продукцией, потому что она понятнее, тогда есть риск лишиться того необходимого, что делает нашу культуру мировой.  

- Ваш Пушкин – это кто? 

- Это человек, который смог соединить мировое и национально-русское.  

- Тогда у меня, может быть, не очень хороший вопрос. Почему тогда Пушкин все-таки не стал мировым гением? Нет у него школы на западе, какая есть у Толстого, Достоевского… 

- Миру нужно еще постараться, чтобы он стал мировым гением.  

- Кто-то уже об этом говорил. Кажется, Гоголь. 

- Он говорил о 200 годах. Но Гоголь оптимистически ошибся. Этого срока недостаточно.  

- Может быть, осталось еще 10 лет – и все будет… 

- Сделаю поправку. Может, будет. А может пройдет 10 лет, и уже не будет ничего.  

- Ваш образ Онегина заслуживает того, чтобы в честь него назвать роман в стихах? Уж не пародия ли он? 

- А вот здесь, я думаю, Достоевский был неправ, предложив назвать роман в честь Татьяны. Он должен быть назван именно так, как решил Пушкин – «Евгений Онегин». 

- Но он же не интересный… 

- В каждом из нас есть свой Онегин. Глядя на него, мы узнаем и часть себя. Не надо отрекаться от него.  

- Пушкин, когда начинал писать роман, тоже метался в Байроновских образах, которые, в общем, не очень интересны…

- Онегин значительно сложнее, чем персонажи Байрона. Пушкин и в себе Онегина видел.  

- Чтобы Александр Сергеевич на письмо Татьяны вот так отреагировал?!

- Но он ведь поступил благородно. Может, Онегин был лучшей версией Пушкина.  

- А Ленский? Он не «пустое» существо? 

- Нет, конечно, нет. Но Пушкин понимает, что он не настоящий романтик. Если бы он был настоящим романтиком, то влюбился бы в Татьяну, а не в "блондинку".  

- Я почему так говорю… Мне кажется, что и Онегин, и Ленский, и все остальные – фон, по сравнению с Татьяной. А она – русская душа, чувствующая душа.

- Она прекрасна. Но все-таки, в отличие от некоторых, она смогла полюбить Онегина. Значит, было в нем что-то, за что и его можно любить. 

- Тогда совсем сложный вопрос, на который Достоевский так и не ответил. Он говорил, что, возможно, Пушкин унес с собой в могилу какую-то великую тайну. И эту тайну мы теперь разгадываем. Как Вы бы попытались ее разгадать?

- Я бы присоединился к Ивану Шмелеву, который, в сущности, продолжил эту речь на юбилее 1937 года. Он сказал: «А мы ее, кажется, разгадали». Потому что не из «Шинели» Гоголя возникла русская литература, а из купели православия. И в этом именно тайна Пушкина, что он показал нам эти самые драгоценные струны души нашей. Именно это мы увидели сейчас в Пушкине.  

- Представляете, что в это время «русская душа» творила в России… 

- Так подождите! И Пришвин написал в своем дневнике, правда, в 1933 году: «Я понял, наконец, по-настоящему «Капитанскую дочку». Моя Родина – не Елец, где я родился, не Петербург, где я устроился. Моя Родина – мудрая «Капитанская дочка»». Так что здесь они совпали: один за пределами границ, другой здесь.