Интервью с исполняющим обязанности директора Государственного музея-заповедника «Петергоф» Романом Валерьевичем Ковриковым

— Вы живете в резиденции Петра. Вы управляете совершенно уникальным местом – Петергофом. Каково там жить и работать?

— Это и жить, и служить этому месту, и навсегда быть им очарованным. Работать вместе с большой командой в 2000 человек каждый день. 

— Две тысячи? И что это за люди?

— Это садовники, мастера фонтанного дела, смотрители, хранители, реставраторы, которые следят за уникальными ансамблями и предметами. И, конечно же, наша гордость – экскурсоводы. 

— Мои внучки ездили на экскурсию в Петергоф. Помимо эмоций восхищения и впечатлений, они привезли массу фотографий. На многих из них были люди в петровских костюмах. Это тоже Ваши сотрудники?

— Да, это наши артисты. Профессиональные артисты, которые проходят строжайший отбор. В их задачу входит погрузить наших гостей в атмосферу того времени. Потому что Петергоф – огромное пространство и большое количество людей, особенно летом. Здесь крайне важна именно атмосфера. Атмосфера нижнего парка, верхнего сада. И наши артисты помогают войти именно в то время, в ту эпоху. 

— А лично Вам они нужны, чтобы погрузиться в ту эпоху?

— Нет, мне уже не нужны. 

— А Вы ночью ходили по парку, по дворцу?

— Конечно. 

— И не возникало ощущений, что, например, странно заскрипела половица?

— Скажу больше: даже что-то было видимо в зеркалах. 

— Это был Петр?

— Не увидели, кто именно. 

— А шаги какие были?

— Мужские. 

— Тяжелые?

— Тяжелые, да. Быстрые, уверенные шаги. В том зале находятся зеркала 18 века. 

— Зеркала ведь – одна из таинственнейших вещей…

— Абсолютно согласен. Изображение в них троится. Когда смотришься в такое зеркало, реальность куда-то уходит. Ты видишь не себя, а что-то другое. Это крайне необычное ощущение. Обязательно приезжайте и посмотрите в эти зеркала. 

— А вдруг государь Петр рассердится?

— Нет, он очень любил это место. Это — место праздника, его любимое место, Монплезир. Что переводится как «Мое удовольствие». 

— Но ведь Монплезир – отдельное помещение. 

— С него начинался Петергоф. Петр увидел это место, буквально влюбился в него и построил свой первый дворец именно там. 

— Хорошо. Сейчас это колоссальный заповедник. Почему именно заповедник?

— Это, прежде всего, статус. Заповедник, заповедная территория. Ничего нового там построено быть не может. Там время остановилось. Вы приходите и погружаетесь в эпоху Петра, во всю эпоху императорской России. 

— «Дух Петра» — это что, лично для Вас? Потому что сколько людей, столько и мнений, высказываний. А мне кажется, что Вы гораздо ближе к нему, чем историки. Вы его чувствуете. 

— Совершенно верно. Для меня он символизирует устремление вперед, абсолютное понимание своей правоты и понимание того, как то или иное дело должно быть сделано, несмотря ни на какие посторонние мнения или влияния. Петр четко знал, что он делает. И вот в этом для меня и есть ощущение Петергофа. Несмотря на то, что это заповедник, он все равно устремлен в будущее. 

— А какое Ваше любимое место там?

— Их несколько. Петергоф же охватывает колоссальную территорию. Это и «Ораниенбаум», Меншиковская территория… 

— А я думал, что-то в Нижнем парке. То, что мистики называют «местом силы». 

— Знаете, мистика — слово сейчас довольно истасканное. Но там оно приобретает, наверное, свой первозданный смысл. Ведь сама архитектура Нижнего парка, который делал Леблон (Жан-Батист Александр Леблон, французский архитектор – прим.ред.) очень интересна. Это – регулярные парк, включающий в себя элементы уже пейзажного парка. И вот самое мое любимое место там – фонтан «Адам». Его Петр по легенде посвятил себе. А фонтан «Ева» - своей возлюбленной, Екатерине. И когда они приезжали во дворец, это было их местом встречи. Для меня это место абсолютно уникально. 

— Поскольку я родился и жил в квартире Василия Львовича Симонова, восстановившего фонтан «Самсон», он уступил эту квартиру моим отца и маме, не могу не спросить про фонтан. В этом году, насколько я понимаю, ему исполнилось 75 лет?

— Вы, наверное, помните, как его в 1947 году торжественно провезли через весь Ленинград, как символ Великой Победы. 

— Мне и отец, Павел Васильевич, и дед приемный, Василий Львович об это рассказывали. Это было очень крупное событие. 

— Мы храним тот памятник. Недавно он был вновь отреставрирован и вновь провезен по всему Санкт-Петербургу. 

— Последний вопрос, не могу его не задать. Вы упоминали Леблона. А как Вы относитесь в Ленотру? Он строил Версаль. Вы были там?

— Конечно!

— И как Вам?

— Другое ощущение. Чуть более просторно. 

— А фонтаны версальские как Вам?

— Ничто не сравнится с фонтанами Петергофа. Ничто! Потому что версальские фонтаны работают от машины Марли, а наши – от силы законов физики и благодаря воли Петра. 

— Дай Бог, чтобы они работали как можно дольше. Чтобы Вам было там хорошо. Чтобы толпы людей приходили туда. Я видел лица этих людей летом. Они были счастливы, им было так хорошо! И они были у себя дома. 

— У нас хорошо всегда. Ведь Петергоф по-своему уникален в любое время года.