Альтернативное интервью

- Вы впервые у нас в Ареопаге. Как впечатления? Понравилось?

- Очень интересно! Я много лет участвовал в отборе региональном. Занимался этим. Когда нам впервые было предложено проводить данную Олимпиаду, я её даже вел, был такой опыт.

А ребята… Они такие же! Как бы так правильно сказать?.. Мне кажется, что им всем нужно было бы добавить «боевитости», активности такой! Они и у нас, и вот здесь, немножко зажаты. 

Я понимаю, что, с одной стороны, может быть, кого-то цена вопроса очень гнетет. Кто-то ведь просто приехал в Москву на телевидение, на Первый канал. И это тоже важно! 

Есть и настоящие звездочки, мне кажется, которые еще себя проявят. Им надо просто чуть-чуть психологически, что ли, по-другому, быть к Олимпиаде готовыми. Знания у очень многих есть, но если они хотят в МГИМО, это немного другие люди должны быть. Они по манере общения немного должны быть другими.

Я думаю, что Юрий Павлович тоже прекрасно это понимает: когда он приезжал к нам на финалы, я видел, что он как раз выбирает ребята-девчат, которые максимально подвижны. А дальше, мол, научим! Знания дать проще, чем вот эти черты характера. 

Сейчас я посмотрел два агона вживую, до этого, конечно, смотрел по телевизору и могу сказать, что понимаю, почему Юрий Павлович их сбивает.  Он же реально их сбивает иногда! (смеется) Это интересно и этому нужно уметь противостоять. 

Интересно, интересно, правда! То есть масса впечатлений, которые предстоит как-то осмыслить и обдумать, не на уровне «пришел домой и стал думать, что же это такое сегодня было?». Нет. Это же все происходит само собой. Ты потом дальше живешь, существуешь, прошел, а в жизни уже опыт такой есть, и ты вспоминаешь: а вот это было так, да, интересно.

- Ребятам из Вашей школы, которые принимали участие в Олимпиаде, Вы даете тот же совет «быть «боевитее» или ещё что-то говорите?

- Когда удается это сделать, я и безотносительно к участию в данной программе подобные вещи говорю. Вы знаете, один очень умный человек, руководитель театра-студии нашего института, Юрий Иванович Виноградов сказал – мы в агитбригаде были в институтской в свое время – может, мысль и не его, но я услышал её от него. Он всегда говорил: «Ребята, случай может представиться, может не представиться в жизни. Вопрос в том, готовы ли будете в тот момент, когда он представится, или нет». Это мудрость! Великая мудрость!

Ты должен быть к этому готов всегда. Этого может не случиться, но значительно хуже, если случай представился, а ты к нему не готов.

- «Я люблю многих, я не люблю некоторых», – слова с Вашей странички на сайте Гимназии. Где грань?

- Да внутри человека. Где она может быть? Потому что я... доверчиво-позитивный человек. Скажем так. Но в жизни каждого человека, наверное, встречаются люди, с которыми не хочется общаться. Это сложно объяснить. Парадокс. 

Приходит человек на экзамен, например. Когда сдавали его вживую, устно, не как сейчас ЕГЭ. Сразу же было понятно, человек знает или не знает. Я вообще всегда предпочитал говорить: «Кто хочет достать шпаргалки, доставайте! Мы сядем с Вами, поговорим». Все станет понятно.

Я по своей практике знаю, когда я был студентом, я понимал, что могу два листа на экзамене исписать, но сяду рядом с преподавателем, начнем говорить и он воскликнет: «Ну, Сережа! Ты чего?» (смеется). А я ни «бе», ни «ме», как говорится. Он скажет: «Так у тебя все написано, смотри. Два листа исписаны мелким почерком!». Но я понимаю, что и он, и я – каждый все понимаем (улыбается).

Я много участвовал и сам, и потом судил различные конкурсы авторской песни. Там та же история. Вышел солист, коллектив, дуэт – кто угодно. Они только начинают петь, а тебе уже все понятно – дальше можно не петь. Это редчайшие случаи, когда тебе сначала, условно говоря понравится, а потом – нет. 

Иногда так люди влюбляются! Это происходит вот так, по щелчку, практически! Что-то зацепило, но не могу осознать – сказать, что. 

Ситуация, которая описана в упомянутой Вами фразе, из этой же серии. Не сложилось. Это не означает, что те, кто не нравятся – плохие люди. Здесь личностно. Не более того.

- Обращусь к следующей цитате, которую нашла на сайте Вашего дуэта с Александром Гинцем: «К сожалению, никто из известных, а также не очень писателей пока не описывал нашей жизни, нашей биографии». Если бы представилась возможность, кого бы из писателей Вы бы выбрали автором своей биографии?

- Не знаю. Правда. Может, это и не надо. Раз этого не существует до сих пор (смеется).

Я, например, не верю, что все люди, которые есть в Википедии (это не образец, это пример), сами про себя что-то написали. Про нас статьи там нет. Может быть, это никому пока и не нужно. Время покажет. 

- Мудро!
Вы сами упомянули, что неоднократно сидели в жюри конкурсов бардовской песни. Сами являетесь поэтом и композитором. Не жалеете о том, что в конце концов выбрали кресло директора и общение с детьми, а не выступление на сцене? 

- Сейчас уже, вероятно, несколько поздно об этом говорить (смеется).

Мое нынешнее положение позволяет мне – не так часто, как хотелось бы, конечно, но вполне достаточно, возвращаться к этому моему увлечению. Это получается примерно раз-два в месяц, может быть. Однако, мне вполне хватает, я переключаюсь! Абсолютно! 

Обратное неверно. Я могу быть директором школы и петь песни, но, так сказать, если бы я серьезно ушел в песенный жанр, я точно не смог бы быть директором школы. Поэтому я думаю, что я больше выиграл, чем потерял. Это первое.

А второе, может быть, это уже не про сегодня, а про какой-то день из юности. Может быть, я был готов к какому-то случаю, но он не представился. При этом пару реперных точек этих я знаю: когда это произошло, когда жизнь могла сложиться немножко по-другому, но она сложилась именно так. Что теперь по этому поводу переживать? Нормально!

- Вы начали говорить о своей юности, но мы отправимся еще дальше – в Ваше детство. В пятом классе Вы написали… поэму о Сергее Павловиче Королеве. Почему именно этот герой?

- А почему-то вот эта личность меня в детстве особенно привлекала! Все, что было связано с этой тематикой казалось мне особенно загадочным. У каждого человека есть странности. Всё, что касается подводных лодок, меня, например, бесконечно волнует, хотя я к этому никогда не имел абсолютно никакого отношения. 

Может быть, это произошло тогда, когда во втором классе я прочитал «Двадцать тысяч лье под водой». Я обожал эту книгу. Я тогда впервые в своей жизни понял, – это же относительная трилогия – что я не могу ничего больше прочитать про капитана Немо. Его больше нигде нет, кроме как в этих книжках. 

Такое же разочарование у меня было во второй раз в жизни только в 9 классе, когда я дочитал все, что связано с тремя мушкетёрами. Я вдруг понял, что ничего больше нет! Как же так? 

Последним из этой серии был Толкиен (смеется) – с тех пор я не испытывал таких чувств. Я даже помню место, где это произошло. У меня тогда была самиздатовская книжка, она не была официально переведена. Я ехал в трамвае – читал. Дочитал до конца, и на меня вновь накатило это ощущение, мол, как же так? Есть продолжение, да, но это все равно не то. 

Раньше выходил сборник «Хочу все знать» – это альманах. Там было про все на свете. Выходил каждый год для детей. Рассказывались разные истории про разные стороны жизни. И была одна большая статья про Сергея Павловича Королева. И что-то меня в этом зацепило, хотя космонавтом я никогда не хотел быть. 

Хотел быть лётчиком в какой-то момент. Знаете, почему? Я не понимал, что там такого в космосе-то? А если ты лётчик, то ты летишь над землей, наблюдаешь все эти виды, как птица – это же прекрасно! 

История Сергея Павловича Королева меня как-то тронула. Тогда же понимаете, часть его биографии по очевидным причинам была засекречена. Тогда и про «шаражку»-то никто не знал. 

Честно говоря, поэма эта где-то в запасниках у меня хранится. Перебирая как-то свой архив, не то чтобы я к нему как-то благоговейно отношусь (смеется), но как рука может это выкинуть?! Никак. Точно знаю, что она есть, я это нашел, с осторожностью прочитал пару строф и подумал: «Не-не-не! (смеется). Пусть это все-таки лежит где-то там!». Со всех точек зрения. 

Однако в свое время в школе это было воспринято как героический подвиг! Не Пушкин, конечно, перед Жуковским, но у нас там мальчик поэму написал! Я был горд этим – получилось. 

Может, школа такая была, может, класс… Мы вообще, когда в десятом классе учились (тогда всего десять их было, не одиннадцать), у нас в классе было порядка шести-семи литературных объединений! Это даже не от учителя литературы нашего зависело! Это, как болезнь нас захватила! Мы издавали журналы рукописные сами, давали их друг другу читать. 

У нас, например, посреди перемены кто-нибудь мог вскочить на парту и закричать: «Новые стихи!». Все останавливались и человек с парты декламировал. Я отлично помню, как у меня один из приятелей так вот вскочил и после урока химии произнес следующую фразу (я на всю жизнь ее запомнил): «Ректификационная колонна, объятая пламенем летучих фракций, вошла в мою жизнь, как входит Мадонна в красном!». 

Там были какие-то находки, какие-то интересные вещи. Это была обычная школа – что на всех нашло?! На дворе был 1979 год. 

Вы в самом начале спросили про советы, которые даю ребятам, когда с ними удается поговорить. Так вот я рассказываю им о чем-то об этом. Я им говорю, ребят, столько всего может в вашем возрасте происходить и столько всего происходило у нас! Это никак не было связано с какими-то идеологическими вещами. Ни в этом дело. Вы хотите, чтобы вам было интересно? Никто за вас этого делать не будет! Делайте сами! Это вполне возможно! Многие слышат. Что-то пытаются изменить.

- Крайне интересная беседа! Спасибо Вам огромное!